Прекрасное и уродливое

За свою долгую и творчески богатую жизнь Пикассо создал творения, которые даже наиболее враждебно настроенные критики его беспокойного поиска признают бесспорными шедеврами; однако в то же самое время некоторые обвиняют его во вредном и разрушительном влиянии на искусство, в трюкачестве, в том, что он скорее выступал в роли строящего козни дьявола, чем художника, стремящегося к расширению нашего восприятия богатства и разнообразия жизни.

Ещё юношей он понял, что нас окружают и дьяволы, и ангелы, излучающие как уродство, так и красоту. Об этом свидетельствуют его первые рисунки, хранящиеся в Музее Пикассо в Барселоне, где с изображениями сцен нищеты, улиц, боёв и матадоров на рогах у быка соседствуют нежные, достоверные изображения цветов, пейзажей и женщин.

В первые годы творчества Пикассо не огнедышащие драконы или романтические истории, а восхищение уличными цирками, жалость к отверженным обществом, понимание трагедии слепых, заключённых в тюрьмах и пациентов больниц сформировали его представления об ужасном.

Признание одновременности добра и зла, существование красоты уродства, казалось необходимым. В уродстве неизбежно должна была как-то проступать красота, а красота, если она живая, не является чистой, застывшей абстракцией. От неё должна исходить электризующая сила, отвечающая дуализму нашей сложной эмоциональной натуры.

Подтверждение этому Пикассо нашёл в мифах, символизирующих наши внутренние терзания и стремления. Посредствам мифов он исследует неуловимый предмет, именуемый реальностью.

Бывают моменты, когда неудержимое чувство юмора толкает Пикассо на создание чудовищ, изумляющих своей несуразностью и вызывающих смех у детей. Их прототипы он мог найти на пляже или в толпе на вокзале, в той же самой обыденности, где другие лица вдохновляли его на создание пленительных нимф.

Его образы богаты ассоциациями. Часто они заключают в себе то, что мы называем красотой, с одной стороны, и уродство, оттаскивающую маску ужаса – с другой. В своём главном стремлении не упустить ничего Пикассо отказывался от проведения чётких граней.

Этот отказ принимать простое противопоставление красоты и её антипода даёт ключ к пониманию позиции Пикассо и той свободы, с которой он достигал эмоционального воздействия своих произведений, сводя воедино две крайности. Мы можем многое почерпнуть из его глубинного проникновения в реальность при помощи его священных монстров.

В мире их хватает, так как человек создал богов и с ещё большим успехом – полубогов по своему собственному образу и подобию.

О Пабло Пикассо и его мире будет говорить всегда, так как его творчество не поддается четкому и убедительному определению. И независимо от того, возникает ли вопрос у «широкой публики», у более искушенных любителей или искусствоведов, сталкивающихся с мощным потоком истории культуры нашего века, который проложил свой путь через столетие, неся с собой всё, что он сумел впитать как из мирового искусства прошлого, так и из того, которое лишь создавалось в то время, ответ всегда представляется не полным, приблизительным. На мой взгляд, это справедливо в отношении всего современного искусства. В то же время требования к творчеству Пикассо ещё выше, и, хотя понимание его творчества становится более полным по мере того, как многочисленные исследования постепенно раскрывают его нам и публика всё больше знакомится с этим искусством, которое, как мне кажется, её захватывает, и всё же они временами ощущают его как некое насилие или агрессию тем более непонятные, что они регулярно уступают место спокойным периодам.

Я считаю, что гениальность Пабло Пикассо заключается в том, что он единственный из художников этого века, кто ввёл историю в своё творчество наравне со своей жизнью и до такой степени использовал наследие мирового искусства, с которым постоянно вёл диалог.

Для большинства Пикассо остаётся великим разрушителем лица. Если абстракционисты довольствовались его отрицанием, то Пикассо идет атакой на него, и не просто на образ классического идеала, установленный Ренессансом. Те, кто не признает Пикассо, делают это, по-видимому, не потому, что он деформировал природу, предметы и самого человека, но в первую очередь потому, что он осмелился "изуродовать", обезобразить образ женщины.

Это интересно:

Шегель Фридрих
Шлегель Фридрих (1772 - 1829) – рассматривает мир как процесс бесконечного становления, главное в котором духовная деятельность. Мир как бесконечное познается философией и искусством. Искусство глубже проникает в сущность бытия. Ведь вся ...

Культура как "неорганическое тело" человека
Конечно, приспосабливая природу к своим нуждам, человек изменяется и сам. Нужды дикаря отличаются от потребностей цивилизованного человека. Дикарю не нужны часы, телефон и компьютер, он не нуждается не только в книгах, но и в столовых при ...

Творчество Мазаччо
Томмазо ди сер Джованни ди Моне Кассаи был родом из Кастелло Сан Джованни в Вальдарно. Родился 21 декабря 1401 года. Он был немного рассеянным и весьма беспечным и создавал впечатление человека, у которого вся душа и воля заняты предмета ...