Мурильо

“Золотой век “испанской живописи начинает свое рождение в этом горниле. Тогда национальная культура принимает строение весьма специфического механизма, который и придаст в XVII веке художественному миру особую разрешающую силу. И Андалусия превзойдет все другие национальные культуры страны именно вследствие особых отношений с центральной властью.

При Филиппе II (1556-1598),сыне Карла I, исступленный фатализм испанского абсолютизма принимает формы канона. Филипп II начинает свое правление с конфликта с папой, который едва не кончается очередным штурмом Рима. Отлучая испанского короля от церкви, папа Павел VI дает ему следующую характеристику: ”Порождение беззакония, Филипп Австрийский, сын Карла, именующего себя императором. Выдавая себя за короля Испании, Филипп во всем продолжает дело своего отца, соревнуясь с ним в бесчестии и даже старается превзойти его”. Но авторитет Испании, сила ее мощи и потребность в ней самого святого престола быстро заставляют папское правительство пойти на попятную, проглотив испанскую пилюлю. В течение всего XVI века, когда в Европе разворачивается борьба за реформирование католической церкви, Испания находится в авангарде сил контрреформации. Легко понять, почему по всюду в Европе, где начинаются колебаться устои католицизма, появляются испанские войска. И поскольку в эпоху Реформации вопросы обновления позднефеодального общества зачастую смыкаются с возможностью распространения протестанизма, делается очевидным, каким махровым ретроградом стала официальная Испания.

Живопись-вершина развития эстетики “золотого века”. Собственно для испанской культуры это именно только апогей трехступенчатой конструкции, но для культуры всего человечества только живопись составляет “золотой век”. Так получается потому, что театр, и литература и приходят в другие культуры лишенными испанских одежд - языка, а живопись выступает в наичестнейшей испанской форме, у которой нельзя ничего отнять. Каждый из четырех художников этого века – Рибера, Сурбаран, Веласкес и Мурильо – привносит в общий феномен нечто свое сугубо индивидуальное. Но, нисколько не умаляя роли трех других, следует сказать, что именно Мурильо было суждено адекватно передать своим методом фантастику своеобразия испанской культуры XVII века. И необходимым посредствующим звеном для этого становится региональная культура родного города художника Сивильи. В условиях XVII века именно здесь оказывается сконцентрировано в большом и малом своеобразие национального бытия в целом.

О рождении Мурильо мы узнаем по краткой записи в церкви Санта Магдалена в Севилье,где 1 января 1618 года был окрещен мальчик. Отца звали Гаспар Эстебан, а мать-Мария Перес. Так что возникает сразу несколько вопросов: когда же мальчик родился и от кого он унаследовол свое имя. Второй вопрос имеет принципиальное значение, поскольку есть сведения о существовании другого документа, потом пропавшего, где мать художника именуется Марией Мурильо. Таким образом, взяв имя матери, живописец продолжает традицию, которой придерживаются Веласкес и Алонсо де Фонсека, знаменитый испанский подражатель Тинторетто. Вместе с тем эта деталь показывает, что Мурильо воспользовался привелегией, а значит он был не простого происхождения. Это подтвердится , в частности, еще и событиями 1660-х годов, когда Мурильо попадает в историю, отдаленно напоминавшую вступление Веласкеса в рыцарский орден. Правда, Мурильо пришлось доказывать не особую знатность его происхождения, а только его благородность. А этот слой благородных идальго в Испании, как известно, был достаточно обширен и отличался расплывчатостью дефиниций. Во всяком случае, законным супругом Марии Мурильо стал цирюльник, профессия, приносящая более чем скромный доход. Собственно, на стесненные обстоятельства указывает и то, что семья проживала в орендованом монастырском доме. Так что трудно решить, был ли новорожденный Эстебан Бартоломе долгожданным.

В 1627 году умерает отец, а год спустя мать. Все это подтверждается документами. Если исходить из возраста вступления в брак самого Мурильо (то есть из семейной традиции), отцу в это время могло быть около шестидесяти лет, а в момент рождения Эстебана –около петидесяти.иными словами,будущий художник был поздним ребенком,четырнадцатым у родителей,а значит,существом легко возбудимым до болезненности и,очевидно,как это бывает часто в таких случаях,игрушкой-баловнем всей семьи.Вероятно,между Эстебаном и другими детьми цирюльника была очень большая разница в возрасте.Этим,надо пологоть,обьесняется то,что только маленткий Эстебан после 1628 года попадает на воспитание в семью сестры матери.Она была замужем за хирургом Хуаном Агустином Лагаресом, человеком, несомненно, более обеспеченным чем отец Мурильо.Он происходил из Кордовской провинции, но как раз данное обстоятельство в космополитической Севилье не могло послужить серьезным препядствием для полезного человеку применения его деловых качеств.Хирург владел небольшим поместием,и очень может быть, что не одни только женские прелести заставили его жениться на тетке Эстебана, вдове Кристобаля Санчеса Карраскоса,уже успевшей стать к тому же стать матерью двоих детей. Ее сын со временем отправится в Новый Свет, а дочь выйдет замуж за судью Трибунала Индий, фигуру, весьма уважаемую и преметную в Севилье.У Лагареса и тетки Мурильо рождается общий ребенок, дочь (она станет монахиней,когда умрет ее муж). Сам Лагарес, овдовев, вступает во второй брак, но продолжает хранить прочные связи со своей первой семьей. Во всяком случае, когда он умирает в 1655 году, его душеприказчиком выступает упомянутый судья Трибунала Индий.

Это интересно:

Способы утраты пассионарности
Любой этногенез – это более или менее интенсивная утрата пассионарности системой, иными словами, гибель пассионариев и их генов, особенно это проявляется во время тяжелых войн, так как пассионарные воины часто погибают молодыми, не исполь ...

Палехская миниатюра
Вид русской народной миниатюрной живописи темперой на лаковых изделиях из папье-маше (коробки, шкатулки, портсигары). Возникла в 1923 году в посёлке Палех на основе иконописного промысла. Для Палехских миниатюр (бытовые, фольклорные, исто ...

Разное видение и понимание «Гостеприимства Ааврама»
«Троица» Феофана предстает перед нами не как своеобразный философский трактат о сущности божества и веры, запечатленный в «Троице» Рублева, не как бытовая сцена, столь знакомая нам по русскому искусству XVI— XVII веков, а как своего рода ...